Это произошло поздним майским вечером, после захода солнца, на Сэндолф-стрит, когда рядом, как на грех, не было ни единого свидетеля. Лорд Финдли, неподъемно пьяный, ехал домой. Его карета шла небыстро, чтобы не растрясти переполненное алкоголем нутро владельца многого недвижимого имущества в западной части Лондона. Кучер дремал, упав лбом на комок поводьев в руках. Пара красивых кобыл, не напрягая ног, трусила знакомым путем и без напоминания вожатого собиралась повернуть на улицу Святого Мартина, когда неизвестный злодей напал на экипаж, дважды выстрелил в кузов, а затем проткнул заднюю стенку шпагой. Холодный или горячий металл обязательно нанес бы лорду рану и, скорее всего, смертельную, но тот в роковую секунду лежал на сиденьях экипажа поперек и мирно спал. Шпага убийцы повредила только кружева на его воротнике. Возница проснулся от выстрела и хлестнул лошадей. Широкая и тяжко лежащая на рессорах карета с резными карнизами и шелковыми кистями на внутренних занавесях много раз могла перевернуться на крутых поворотах, лорд Финдли проснулся только во дворе собственного дома, когда мелко трясущийся помощник поднес к его лицу фонарь.
Теперь же веселый месяц май был на исходе, и лорд Мередитт в лучшей каюте своего корвета "Память герцога Мальборо" читал письмо, посвященное этим недавним неприятным событиям.
«Милый Юэн, – обращался к получателю лорд Финдли. – Не знаю, когда ты получишь мое письмо, но взгляни на дату, которую я поставлю внизу, и ты поймешь меня лучше. Вчера я взглянул смерти в глазницы с более близкого, чем мне бы хотелось, расстояния. Это заставило меня серьезно поразмыслить, который из моих ста пятидесяти тысяч фунтов стоит того, чтобы раньше срока ступить в небытие, и не нашел такого. Милый Юэн, я прекращаю добровольно жизнь тленную (я имею в виду должность и кресло в Палате) ради жизни если не вечной, то долгой (наполненной путешествиями, свободой и хересом; к слову, я послал пятьдесят фунтов пожертвования всем церквям, какие есть на Ла Фронтейре, и ты можешь догадаться, почему). За твою жизнь я сделал тебе много добра, теперь твоя очередь: я желаю высадиться на противоположном берегу Атлантики так скоро, как это возможно. Я знаю, твой корабль должен быть еще достаточно хорош и не истрепан для такой задачи, учитывая, что ты выплатил за него еще не весь кредит. С дружеским приветом, Джон», – прочитал лорд Мередитт вслух и обвел присутствующих взглядом налитых кровью глаз.
– Этот обсосок решил лишить меня последнего надежного человека в палате лордов! Себя! – крикнул лорд Мередитт.
читать дальше
Теперь же веселый месяц май был на исходе, и лорд Мередитт в лучшей каюте своего корвета "Память герцога Мальборо" читал письмо, посвященное этим недавним неприятным событиям.
«Милый Юэн, – обращался к получателю лорд Финдли. – Не знаю, когда ты получишь мое письмо, но взгляни на дату, которую я поставлю внизу, и ты поймешь меня лучше. Вчера я взглянул смерти в глазницы с более близкого, чем мне бы хотелось, расстояния. Это заставило меня серьезно поразмыслить, который из моих ста пятидесяти тысяч фунтов стоит того, чтобы раньше срока ступить в небытие, и не нашел такого. Милый Юэн, я прекращаю добровольно жизнь тленную (я имею в виду должность и кресло в Палате) ради жизни если не вечной, то долгой (наполненной путешествиями, свободой и хересом; к слову, я послал пятьдесят фунтов пожертвования всем церквям, какие есть на Ла Фронтейре, и ты можешь догадаться, почему). За твою жизнь я сделал тебе много добра, теперь твоя очередь: я желаю высадиться на противоположном берегу Атлантики так скоро, как это возможно. Я знаю, твой корабль должен быть еще достаточно хорош и не истрепан для такой задачи, учитывая, что ты выплатил за него еще не весь кредит. С дружеским приветом, Джон», – прочитал лорд Мередитт вслух и обвел присутствующих взглядом налитых кровью глаз.
– Этот обсосок решил лишить меня последнего надежного человека в палате лордов! Себя! – крикнул лорд Мередитт.
читать дальше
ван Остаде Таверна